Сколько лет самому старому ветерану вов. Последний ветеран второй мировой войны. Война и жизнь ветерана из Таджикистана

Наука всегда выступала за здоровый образ жизни, рекомендуя сбалансированный рацион питания и физические нагрузки . Кроме того, врачи утверждают, что каждая сигарета сокращает жизнь на 11 минут, а потребление алкоголя вряд ли даст вам возможность жить долго и счастливо. Однако есть такой человек, который курит сигары, злоупотребляе т кофе и ест жареного сома каждый день. Это самый старый ветеран Второй мировой войны. Ему 110 лет , он до сих пор водит машину и самостоятельно справляется со всем своим хозяйством.

Этого человека зовут Ричард Овертон , в годы Второй мировой войны он был капралом, а сейчас живет в городе Остин, штат Техас. Его распорядок включает в себя утренний кофе с виски и 12 сигар в день. В его рационе постоянно присутствует жареный сом и сливочное мороженое с орехами . Единственное лекарство, которое он принимает, - это аспирин. Тем не менее, он находится в отличной форме, не страдает от избыточного веса и в свои 110 лет весьма активен.

Во время Второй мировой войны капрал Ричард Арвин Овертон служил в 1887-м инженерном авиационном батальоне на Гуаме, Гавайях и на острове Иводзима. Три года спустя он покинул армию, купил дом в Остине за 4 тысячи долларов и живет в нем уже 70 лет. В своей жизни он торговал мебелью и даже работал в департаменте государственного казначейства. Ричард Овертон был дважды женат, но детьми так и не обзавелся.

Его распорядок дня весьма нестандартен . Овертон начинает утро чашечкой утреннего кофе со щедрой порцией виски. В течение дня он обязательно выкуривает 12 сладковатых сигар Tampa, но не затягиваясь. По вечерам Овертон может сделать себе коктейль из содовой с виски. Молочные продукты присутствуют на его столе постоянно, а вот лекарства он вообще не принимает, кроме банального аспирина. Ветеран очень активен , все время работает во дворе или убирает проезжую часть. А еще он терпеть не может две вещи : телевидение и войны. И, конечно, он постоянно водит машину.

Это короткий документальный фильм, в котором Овертон рассказывает о своей повседневной жизни , секрете своего долголетия и военной службе.

Ричард Овертон - действительно знаменитость и старейший ветеран войны. Его принимал и президент Обама, и губернатор Техаса Рик Перри.

Он очень любит общаться с людьми и фотографироваться, получая удовольствие от такого внимания . В 2013 году Овертон был принят Риком Перри, техасским губернатором, на День Памяти. А чуть позже он был приглашен в Белый дом, где встречался с президентом Обамой и принимал участие в праздничной церемонии на Арлингтонском национальном кладбище в День ветеранов.

Когда весной 1942 года командиру одного из батальонов, державших оборону участка Волховского фронта, представили нового снайпера, майор подумал, что стал жертвой чьей-то злой шутки. Перед ним стоял дряхлый старик с седой бородой, в гражданской одежде, едва (как показалось в самом начале) держащий в руках винтовку-«трёхлинейку».

— Сколько же вам лет? — в полном изумлении спросил командир.

— В июне восемьдесят восемь исполнится... — спокойно ответил дедушка. — Не беспокойтесь, меня не призвали — в тылу всё нормально. Я доброволец. Покажите позицию, откуда я смогу стрелять. Поблажек не надо, буду воевать на общих основаниях.

Убил немца с одного выстрела

Почётный член Академии Наук СССР, бессменный (с 1918 года) директор Естественно-научного института им. Лесграфта Николай Александрович Морозов потребовал отправить его на фронт ещё 22 июня 1941 года — в первые же часы, когда объявили о нападении Германии. В 1939 году он закончил курсы Осоавиахима, и с тех пор постоянно упражнялся в снайперской стрельбе. Несмотря на очки, Морозов стрелял прекрасно, о чём и указывал в своих частых обращениях в военкомат. Академик считал — в тот момент, когда Отечество в опасности, и советскую землю топчут немецкие сапоги, все должны сделать свой вклад для достижения Победы. Ведь немцы ежедневно обстреливают улицы Ленинграда, он хочет ответить им тем же, поквитаться за убитых женщин и детей. Страшно удивлённое такому напору начальство в итоге не выдержало, и сообщило — товарищ академик может выехать на участок фронта вблизи Ленинграда, и принять участие в боевых действиях. Но, ввиду преклонного возраста, исключительно в качестве командировки, на один-единственный месяц. Появившись в окопах, Морозов моментально поразил всех — тем, что он ходил без палочки, легко (в случае обстрела) пригибался, и с винтовкой обращался, как завзятый фронтовик. Академик пару дней выбирал себе позицию для стрельбы — и, наконец, залёг в засаде в траншее. Он пролежал так два часа, в довольно прохладную погоду, пока не нашёл свою цель — нацистского офицера. Тщательно прицелившись, Морозов убил немца сразу — с одного выстрела.

Авиатор, химик, критик Ленина

Этот случай ещё более удивителен тем, что советский академик-снайпер — учёный с мировым именем. Ну, представьте, Альберт Эйнштейн взял бы и отправился воевать на фронт. Сын ярославского помещика и крепостной крестьянки (!), потомственный дворянин Николай Морозов был довольно «горячим» парнем с самой юности. Вскоре после гимназии (откуда его исключили за неуспеваемость) он вступил в подпольную организацию «Народная воля»: состоял в числе тех, кто планировал состоявшееся 1 марта 1881 года убийство императора Александра II .

Отсидел почти 25 лет в тюрьме, был выпущен на свободу ввиду амнистии, последовавшей за революцией 1905 года. Удивительно, но именно за решёткой «террорист» заинтересовался наукой. Морозов самостоятельно выучил 11 языков (французский, английский, итальянский, немецкий, испанский, латинский, древнееврейский, греческий, древнеславянский, украинский и польский). Занялся физикой, химией и астрономией, увлёкся также математикой, философией, политэкономией. В камере Морозов заболел туберкулёзом, и находился на грани смерти — однако, выжил благодаря придуманной им системе специальной гимнастики: болезнь отступила. Освободившись из заключения, Морозов с головой погрузился в науку — достаточно сказать, что он опубликовал 26 (!) научных трудов. В 1910-м году учёный совершил полёт на аэроплане, изрядно напугав власти — жандармы посчитали: экс-революционер может из облаков бросить гранату в государя Николая II , и устроили обыск на его квартире. Доказательств «подрывной деятельности», впрочем, не нашли. Тем не менее, будущего академика арестовывали дважды — в 1911 и 1912 годах. Всего он провёл в тюрьме почти 30 (!) лет. После революции Морозов не стеснялся открыто критиковать Ленина , заявляя — дескать, не разделяет большевистские взгляды насчёт строительства социализма: буржуазия и пролетариат должны сотрудничать, друг без друга им не выжить, промышленность нужно не грубо отнимать, а мягко национализировать.

Уважение к Морозову как учёному было таково, что большевики помалкивали. Ведь по объёму исследований в области физики и химии в двадцатых годах XX века во всём мире не было научных светил, равных Морозову по авторитету и результатам. Даже после того, как при Сталине в 1932 году закрыли Русское общество любителей мироведения (изучения геофизики и астрономии), и репрессировали всех участников, председателя общества Морозова не тронули — он уехал в своё бывшее имение Борок, где работал в специально построенной астрономической обсерватории.

«Верните меня на фронт!»

И вот человек подобного уровня, светило мировой науки, автор гениальных трудов, создатель научного центра, приезжает добровольцем на фронт — в качестве рядового солдата: воевать за Родину. Живёт в землянке, ест из солдатского котла, без жалоб терпит тяготы войны — несмотря на то, что он глубокий старик. Красноармейцы поражаются — на удивительного дедушку приходят посмотреть из других частей, слухи о нём распространяются по всему фронту. Академик сердится — вот, делают из него звезду, а ему воевать надо. Сражался он смело. Обстоятельно и не спеша, изучив траекторию полёта пули, особенно в условиях влажности (как и положено физику), Николай Морозов застрелил ещё несколько немецких военнослужащих. Вконец взбешённые гитлеровцы принялись охотиться за лихим академиком, подвергая частому орудийному обстрелу возможные укрытия старого снайпера. В результате перепуганное руководство, невзирая на протесты Морозова, вернуло учёного с Волховского фронта назад, призвав сосредоточиться на научной работе. Академик ещё несколько месяцев буянил, требуя снова отправить его сражаться на передовую простым снайпером, но затем остыл.

В 1944-м году, оценив воинскую доблесть, Морозова наградили медалью «За оборону Ленинграда» и орденом Ленина. В письме Сталину от 9 мая 1945 года учёный с радостью сообщил: «Я счастлив, что дожил до дня победы над германским фашизмом, принёсшим столько горя нашей Родине и всему культурному человечеству». 10 июня 45-го Николай Александрович Морозов был награждён ещё одним орденом Ленина. Он выразил сожаление — увы, ему так мало удалось сделать на передовой для Победы. Учёный умер в возрасте 92 лет, 30 июля 1946 года. В нашей памяти он останется самым старым участником Великой Отечественной — не подлежавшим призыву, но отчаянно рвавшимся на фронт и добившимся своего, хотя бы на месяц. Сейчас даже не верится, что такие люди, как Морозов, вообще могли существовать. Но, тем не менее, они были живой реальностью той войны.

Грустно, когда умирает эпоха. На сегодняшний день их осталось всего 14...

И каждого стоит назвать!
Ветеранам от 107 до 111 лет, но они в большом порядке и в твердой памяти. Маразматики не доживают до такого почтенного возраста.

Старейший ветеран войны, старейший мужчина Британии и Европы. С сентября 1915 г. на военной службе. Авиамеханик, изобретатель, участник Ютландского сражения. Имеет боевые награды еще со времен войны. По признанию ветерана, «сигареты, виски, темпераментные женщины и чувство юмора » обеспечили ему столь долгую жизнь.

Якуп Сатар (Yakup Satar), 110 лет (р. 11 марта 1898 г).

Уроженец Российской империи, крымский татарин. Но воевал на стороне Турции (с 1915 г). Сражался с англичанами в Месопотамии, попал в плен 23 февраля 1917 г. во втором сражении при Кут-эль-Амара, недалеко от Багдада. После освобождения участвовал в греко-турецкой войне в 1919-1922 гг.

Гарри Пэч (Harry Patch), 110 лет (р. 17 июня 1898 г.), последний "Томми" - британский пехотинец времен Великой войны.

Последний живой участник боев на Западном фронте (после того как неделю назад скончался французский ветеран Лазар Понтичелли). Пулеметчик, рядовой 32 полка (the Duke of Cornwall"s Light infamtry). Участник третьего сражения под Ипром в 1917 г.

Здесь был лес. Поле боя под Ипром. Кликабельно.

В июле 2007 г. Гарри Пэч снова побывал в этих краях, посетил солдатское кладбище.
- Миллионы людей сражались в этой войне, и мне не верится, что в живых остался я один , - сказал последний британский солдат.

Дельфино Боррони (Delfino Borroni), 109 лет.

Родился 23 августа 1898 г. Итальянский ветеран, служил с января 1917 г., участник боев с австрийцами. Попал в плен в сражении при Капоретто.

Франческо Доминико Чиарелло (Francesco DomenicoChiarello), 109 лет (р. 5 ноября 1898 г),

итальянский ветеран, пехотинец, служил в 1918 г.

Джон Кемпбелл Росс (John Campbell Ross), 109 лет (р. 11 марта 1899 г), служил в вооруженных силах Австралии, связист. В боевых действиях участия не принимал.

Глэдис Пауэрс (Gladys Powers), 108 лет (р. 10 мая 1899 г). Последняя женщина, участница первой мировой. Служила в британской авиации, но сама не летала. Barracks waitress – это "официантка в казарме" иди что-то в этом роде? Сейчас живет в Канаде.

Джон Генри Фостер Бэбкок (John Henry Foster Babcock), 107 лет (родился 23 июля 1900 г). В канадской армии с августа 1917 г. В боевых действиях участия не принимал. Позднее эмигрировал в США.

Франц Кюнстлер (Franz Künstler), 107 лет, родился 24 июля 1900 г.

Венгерский немец. С февраля 1917 г. солдат Австро-Венгрии. Артиллерист, служил на итальянском фронте. Участвовал и во второй мировой войне (1942 г., Украина). С 1946 гражданин Германии. Живет в Нидерштеттене и до сих пор работает (!) экскурсоводом в музее . Когда Франца спросили "что главное в жизни", старик ответил:
- Я был красивым мужчиной, у меня было много женщин. Но самое важное на свете - это хорошая жена, чтобы с ней можно было провести всю жизнь .

Сидней Морис Лукас (Sydney Maurice Lukas), 107 лет. Родился 21 сентября 1900 г. Мобилизован в британскую армию в августе 1918 г., в боевых действиях участия не принимал. С 1928 г. живет в Австралии.

Уильям Стоун (William Stone), 107 лет (р. 23 сентября 1900 г). Британский моряк, участник обеих мировых войн.

Поступил на службу в восемнадцатый день рождения. Служил на линейном крейсере "Тайгер" в составе легендарной эскадры линейных крейсеров. Это был самый сильный и современный корабль эскадры, но команда крейсера состояла из раздолбаев. После войны остался в морском флоте. Во вторую мировую войну служил на легком крейсере "Ньюфаундленд". Этот корабль примечателен тем, что дважды пострадал от взрыва торпед. Одна торпеда была немецкая, другая – своя собственная. И все-таки крейсер остался на плаву!

Линейный крейсер "Тайгер"

Фрэнк Вудраф Баклз (Frank Woodruff Buckles), 107 лет (р. 1 февраля 1901 г).

В шестнадцать лет убежал на войну, скрыв настоящий возраст. Служил в американской армии. Был водителем машины на Западном фронте, но в боевых действиях участия не принимал.

Клод Стенли Чаулз (Claude Stanley Choules), 107 лет (р. 3 марта 1901 г). Самый юный участник войны.

В британском флоте с 1916 г. С 1917 г. служил на линкоре "Ривендж" (один из сильнейших кораблей королевского флота). Очевидец событий в Скапа-Флоу в 1919 г. (когда немецкие моряки после войны потопили свой флот, не желая отдавать корабли победителю).

Это тонет знаменитый "Дерфлингер", германский линейный крейсер.

А главных участников войны - немцев и французов - уже не осталось в живых. Последний германский ветеран умер 1 января, француз - 12 марта. Но о французе я уже упоминал.

Кто же четырнадцатый ветеран? Он сражался в российской армии и живет в городе Харьков . Правда на Западе его ветераном официально не признали: документов, видите ли, не прислал... Но о нем я напишу отдельный пост. Все-таки почти соотечественник.

104-летний Ефим (Хаим) Гольдберг - самый пожилой ветеран Великой Отечественной войны во Владивостоке. Ученик кузнеца и студент педагогического института с самого начала Великой Отечественной ощутил боль и тяготы войны, когда фашисты расстреляли его семью. Попав в действующую армию, стал танкистом, участвовал в Курской битве, освобождал Западную Украину, Польшу, общался с маршалом Жуковым и встретил победу в Берлине, где расписался на стене Рейхстага. Ко дню 73-летия Победы он рассказал о самых запомнившихся событиях военных времен.

Сам Ефим Моисеевич Гольдберг родился в 1914 году в маленьком городе Борисове на территории Белоруссии. Рос и воспитывался в еврейской рабочей семье. До сих пор помнит молодые годы, первую возлюбленную и мечту - окончить столичный педагогический институт и работать по специальности. Однако все дальнейшие планы на будущее разрушила Великая Отечественная война.

— Война принесла только боль и несчастье. Когда немцы начали наступление, придя в мой родной город, расстреляли всех людей еврейской национальности. Были убиты мои родители, сестры, их мужья и дети. Все, кого так сильно любил, были расстреляны беспощадно! Осталась незаживающая рана. Из-за того, что произошло в те ужасные годы, я стал одним из самых несчастных людей... Это горе до сих пор не ушло.

— В начале войны вас сразу призвали в ряды действующей армии?

— Меня призывал московский военный комиссариат Бауманского района. Кстати, я был одним из первых, кто туда поехал. С военным делом уже был знаком, поскольку успел отслужить в армии - в автомобильном батальоне под Смоленском, где готовили автомобильных инструкторов. На руках был военный билет, в котором было отмечено, что в случае войны должен незамедлительно явиться в военкомат. Вот и приехал... Но взяли в войска меня не сразу, долго крутили мой «военник» в руках и рассматривали его, а потом и вовсе отдали обратно со словами: «Ваша военно-учетная специальность нам не нужна!»

— А специалисты какого ВУСа требовались им?

— Мне сказали, что им нужны гидросаперы. Я сделал удивленное лицо и спросил, кто это? Мне объяснили: «Это специалист для подрыва мостов и строительства переправ!» А я понятия не имел о тонкостях этого дела. Тогда первое, что пришло в голову, были догадки, что меня сейчас пошлют служить водителем к какому-нибудь командиру в саперный полк. В итоге вышло иначе, мне сказали: «Не уезжайте из Москвы! Мы вас позовем, когда надо будет!» Я - законопослушный человек, поэтому остался в столице.

— Чем заполнился период в Москве, которая ждала нападения?

— Я жил в общежитии, с собой была только пара вещей да диплом в руках. Постоянно был занят: проверял освещение в городе, ездил копать окопы, чтобы готовить город к обороне. Уже к августу 1941-го в Москве ощущалось, что враг приближается, и у нас на фронте все очень плохо. Появились войска на Красной площади, на подступах к столице готовили мощные линии обороны. В городе же собирали ополчение - это были студенты вузов, военных училищ, участники Гражданской войны - многие выходили на защиту главного города страны, занимали передовые позиции. В целом люди были хорошо подготовлены к защите столицы, впоследствии помогла в обороне Москвы и погода, а именно наши морозы.

Уже потом меня вызвали на ускоренную учебу в военно-политическую академию. Так я оказался в действующей армии. Представьте себе - лейтенант запаса среди полковников, который прошел девятимесячные курсы подготовки танкистов на Урале! На фронте я оказался в 1943-м.

— Расскажите об отношениях солдата и офицера на войне.

— У нас было по-всякому, но субординация была боевая и безусловная! Я что солдатам, что офицерам никогда не грубил, а был компанейским человеком.

— Ваш первый бой. Каким он был?

— Это было на границе Белоруссии, где сосредотачивалась наша 36-я танковая бригада. Мы стояли в лесу, когда поступила команда выступать. Все быстро сели в танки и двинулись вперед. Никогда не забуду тот бой, но по сравнению с тем, что было потом, он был довольно обычный. Впереди немецкие танки и солдаты. А я ехал в своем Т-34 со своим экипажем в одном ряду со всеми остальными боевыми единицами (во взводе были три боевые машины). Давили мы фашистов общим строем!

— Вы видели врага, которого убивали?

— Конечно, видел! Я же стрелял по ним из пушки... Видел через прицел, как немцы падали и горели... Иной случай произошел позднее, уже после этого сражения, когда у меня была «дуэль» с одним из немцев. Тогда я видел врага прямо перед собой.

— Вы перестреливались с солдатом вермахта из стрелкового оружия?

— Да. Это было через полтора года после моего первого боя. Тогда мы уже продвинулись на запад и освобождали деревню в одной из стран Восточной Европы. Входили в населенный пункт, зная, что в этом районе полным-полно немцев. Для того, чтобы разведать и прикрыть наших, я с несколькими ребятами продвинулся вглубь деревни. По пути увидел лежавший на земле ППШ (пистолет-пулемет Шпагина), видимо, какой-то пехотинец обронил, мы его подобрали, и я забрал его себе.

Чтобы дать развернуться нашим танкам, мы организовали заслон... Я стоял на углу одного жилого дома, когда заметил примерно в 60 метрах от меня на обочине затаившегося немца. Тот распластался на земле, издалека было видно его каску и стрелковое оружие, которое тот начал направлять на меня. Увидев его, я поднял найденный мной ППШ и нажал на спусковой крючок. Он сделал так же, но в итоге немец остался лежать там, а не я. Убил его одним точным выстрелом! Но мне повезло, его пуля попала в мой ППШ, прямо в диск с патронами. Это был всего лишь один немец из многих, кого мы давили на дороге. Страшная картина!

— Вы в составе действующей армии освобождали Польшу. Как вас встречали?

— Сейчас про советских военных в Европе много гадостей говорят, но мне достаточно лишь одного - вспомнить, как нас встречала Польша. Конечно, вели себя люди по-разному. К примеру, наши танки въезжали после сражений в город Луч. Ехали мы медленно, потому что с обеих сторон дорог стояли люди, которые ликовали. Но в то же время были и те, кому словно было наплевать, одна кучка грабила банк прямо у всех на виду.... Но затем я увидел картину, от которой слезы навернулись на глазах. Пять женщин совсем молоденьких держали на руках своих маленьких детей и протягивали их к нам, чтобы мы подержали малюток на руках. Я очень растерялся, потому что совершенно чужие люди нам - их освободителям - доверяли настолько, что предлагали подержать на руках своих детей. Я до сих пор не могу говорить об этом без дрожи в голосе. Вот тебе разное отношение: одни плюют на все и грабят банки, другие встречают своих освободителей.

— Сейчас в той же Польше о русских говорят как об оккупантах, что вы об этом думаете?

— Те, кто это говорит, не лучше фашистов. Думают, что могут хапнуть от большой России чего-нибудь. Но мы (Россия. - Прим. VL.ru ) не уступим никому ничего и никогда. На России уже многие поломали зубы - четыре претендента на мировое господство.

— Опишите ваши чувства, когда вы вошли в Берлин.

— Это была атмосфера настоящей радости, радости всенародной Победы. Но из-за гибели многих однополчан и моих близких остался неизгладимый след, который будет со мной до конца моих дней.

— В своих воспоминаниях о войне вы писали о встречах с маршалом Жуковым. Как это было?

— Обыкновенная встреча, когда командующий фронтом приезжал на передовую. Но подчеркиваю - никакого панибратства между нами не было. Никогда не забуду его напутствие... А вот как это было: мы находились на небольшом холме недалеко от реки Одер, там мы расширяли наш плацдарм. Командиром 36-й танковой бригады был тогда еще полковник Иван Жариков, которого Жуков знал по боям с японцами на Халхин-Голе... И тогда Жуков довольно часто приезжал к нему с проверками, при этом эти двое общались как приятели... Я виделся с ним три раза.

Как-то они с командиром бригады позвали меня к себе. Те взяли мою карту из сумки, где Жуков своей рукой пометил позиции, куда надо передислоцировать батальоны, чтобы удобней поддерживать пехоту в дальнейшем наступлении. Мне же поручили доставить распоряжение с картой в один из батальонов, при этом путь, по которому мне следовало идти, простреливался минометным огнем немцев.

— Вы так и пошли? Пешком?

— Да. Я уже было побежал с этой горушки, когда расслышал слова Жукова: «Не дойдешь!» Остановился, вернулся к нему и сказал: «Я дойду! Я везучий!» Тогда понимал, что надо бежать быстро - в одну воронку ведь мины не падают. Перебегал от ямки к ямке по дороге, которая была уже грязевым болотом, потом запрыгнул на проезжавшую попутную машину. Еще помню: это был американский Dodge. Не успел я сказать водителю, что я от командующего фронтом, как прилетел снаряд. Помню лишь столб огня и все, меня отбросило с машины на землю, и в спину попал малюсенький горячий осколок металла. Но я выжил, собрался и пошел дальше пешком, добрался до своих и все же передал указания от Жукова батальону.

— Вторая встреча с Жуковым была сразу после вашего возвращения?

— Нет, тогда я его уже не застал. Мы встретились, когда закончилась война. Южнее Берлина был обустроен полигон, где советские военнослужащие проверяли новые танки, поступавшие на вооружение. Во время таких «работ» там к нам приехала «кавалькада» легковых машин - командующий группой войск приехал к нам с проверкой. Выстроился весь личный состав, и вот я вновь увидел Георгия Константиновича. Кстати, тогда Жуков очень жестко отчитал начальника полигона за то, что от того пахло спиртным. Потом Жуков прошел мимо нашего строя, дошел до меня, остановился, и его взгляд полностью изменился. Глаза стали веселыми. Он спросил: «Живой?», а мне оставалось ответить: «Я живучий!» Жуков закончил этот короткий диалог фразой «Долго будешь жить!»

— Какое у вас осталось впечатление о Жукове?

— Я воспринимал это как обыкновенную встречу, но для меня маршал Георгий Жуков навсегда останется не суровым начальником, который стращал генералов, а человечным командиром, который знает, что такое добро и радость. Об этом я писал в своих воспоминаниях.

Ефим Моисеевич Гольдберг награжден двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, медалью «За отвагу» и многими другими медалями. Он оставил военную службу в 1957 году и переехал в Приморье. Четверть века он отдал Дальневосточному пароходству. По его словам, это были интересные годы работы в Арктике, участие в четырех спасательных операциях. Также Ефим Моисеевич писал стихи.

Максим Тихонов (текст), Валерия Кулешова (фото).

В 2017 году из жизни ушел самый пожилой ветеран Великой Отечественной войны (ВОВ) Додарджон Умаров из Вахшского района Хатлонской области. Ему было 117 лет.

Он родился в 1900-м, и, если учесть, что XX век наступает в 1901, за свою жизнь он успел прожить в трех веках — XIX, XX и XXI. Он пережил две мировые войны и две гражданских.

Sputnik Таджикистан удалось пообщаться с родственниками Умарова, когда он еще здравствовал.

— Его нет дома, он выходил утром, — встречают нас его родные в дома, в кишлаке имени Кирова.

115-летий ветеран не сидит на одном месте. Умарова сейчас, как и тогда, когда он ушел на фронт, никто не может остановить.

— В один день он поругался с мачехой, и убежал из дома, — рассказывает его младшая сестра Хиробон Умедова. — А когда вернулся домой, у него была повестка. Никто не мог его остановить. Это был 1943-й год.

Хиробон Умедова практически прикована к постели, в отличие от своего брата, она уже еле передвигается.

Сам ветеран Умаров, по словам его родных, может быть где угодно, "может быть в райцентре Вахша, в Курган-Тюбе или в Сарбанде".

Мы едем на поиски фронтовика.

Не найдя его в Вахше, отправляемся в Курган-Тюбе. Сюда он нередко приезжает со своим неизменным спутником — куропаткой. В субботу в городе, у местного рынка устраивают бои куропаток. Он может быть здесь.

— Столетнего деда сегодня не было, — говорит один из продавцов на базаре. — И вообще я давно не видел его, мы даже волнуемся за него.

В городе его мы его так и не нашли, а потому решили вернуться к нему домой ночью.

Убежал из Таджикистана брать Берлин

Додарджон Умаров служил на войне минометчиком.

В январе 1943 верхом он поехал в Сталинабад, а оттуда на поезде в Сталинград. Там прошел обучение на 82-миллиметровом миномете, после чего его отправили в 15 полк одной из стрелковых гвардий.

Победу ветеран Умаров встречал в Берлине. Он воевал там вплоть до капитуляции Рейхстага.

— Тогда служил и наш старший брат, он погиб на фронте. Мы получили письмо о его смерти, а о Додарджоне вестей не было. Думали, что он тоже уже погиб, — рассказывает Момаи Хиробон.

Она помнит, что во время войны их семья пекла лепешки, готовила плов и продавала их на базаре.

— Возле базара была "тарелка" (радио, — ред.), которая говорила о ходе боев, об освобождении очередных территорий и конце войны, — вспоминает она.

— Объявили о конце войны, надежды на возвращение Додарджона больше не было. Но в один день он неожиданно вернулся. Помню, он приехал, когда мы отмечали третины отца. Приехал со своим другом — он и высокий русский солдат, на груди у них медали.

Умаров вернулся в 1948 году — после войны служил еще три года — работал на послевоенное восстановление Москвы.

Война и жизнь ветерана из Таджикистана

Как и тогда ветеран вернулся сегодня домой поздно. Его родные позвонили нам в 22 часа и сказали, что мы можем приехать сейчас, завтра уже можем опять не застать его…

Высокий и крепкий дед ждет нас за накрытым дастарханом. С виду и не скажешь, что ему 115 лет, что он был на войне.

У ветерана всегда при себе (на груди) 2 медали, и это все что осталось у него в память о тех годах. Все остальное — ордена, документы — сгорели.

В последнее время память подводит деда. Когда он рассказывает о своей жизни, он путает факты и события. А в последние четыре года, по словам его родных, ухудшилось психическое состояние ветерана.

…Особенно Бобои Додарджон гордится взятием Берлина.

— Каждый день по 100, 200 километров, 50, 40… шли вперед, и наконец, мы дошли до Берлина. Победили…, — рассказывает он.

— Когда он вернулся, то и дело всем рассказывал о войне. Однажды они остались под окопом. Немецкие танки проезжали прямо над ними. К счастью их не заметили. Тогда остались в живых он и двое его товарищей, — говорит женщина.

В ВОВ от Таджикистана участвовал еще один брат Умаровых, он тоже не вернулся с фронта. Сейчас их осталось трое: Хиробон, Додарджон и еще один брат.

Одинокий ветеран только ночует в своем домике, который дважды восстанавливали после поджога

Долголетие у Умаровых в крови.

— Их было шесть — три сестры и три брата. Остались два брата и одна сестра, — рассказывает племянник Додорджона Худойберди. — Старшей была их сестра, которая ушла из жизни в возрасте 98 лет. Самая младшая у них — моя мама — ей 87 лет. Вот дядям — Додарджону — 115 лет, другому — под сто.

Брат и сестра сегодня самые близкие люди для Умарова. В 1992-м умерла его жена, детей у них не было.

Сейчас он пойдет в свой маленький домик по соседству. Но прежде, провожает нас. Пожалуй, единственное, что он, не путаясь, помнит — это молитва на арабском. Бобои Додарджон благословляет нас на долгую жизнь.